Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-2 [СИ]

Алиссон Моррис была феминисткой, интеллектуалкой, чрезвычайно умной, язвительной и в глубине души очень несчастной женщиной. На четверть полька, она закончила Гарвард, довольно быстро устроилась, попала в Вашингтон на должность политического обозревателя. Там забеременела от одного урода… у него была супруга, четверо детей и внебрачный ребенок от журналистки закрывал перед ним дорогу к переизбранию: в его штате избиратели были консервативными и просто не поняли бы такого. Она согласилась сделать аборт и молчать — за миллион долларов. Потом врачи сказали ей, что детей у нее больше не будет.

Так она возненавидела всех мужчин. Даже пыталась стать лесбиянкой, но после пары попыток поняла — ну не лесбиянка она, нет в ней этого. Отсутствие семьи и любви давало много свободного времени — и она с головой окунулась в миссионерскую и прочую деятельность. Ей довольно быстро удалось подняться в Вашингтоне — она всеми силами продвигала толерантность, боролась за права педерастов, за права всех обиженных и угнетенных народов. За один репортаж из Кандагара — она даже номинировалась на Пулицеровскую премию — в нем она рассказала про банду садистов и убийц со снайперскими винтовками в руках, которые соревнуются между собой в том, кто больше настреляет тюрбанов. Они так называли свои цели — тюрбаны. Как объяснил ей один штаб-сержант морской пехоты США (с которым она легла ради репортажа и который об этом потом сильно пожалел) — это прозвище родилось от того, что когда пуля снайперской винтовки попадает моджахеду в голову — с нее часто слетает тюрбан (чалма). В морской пехоте вынуждены были провести внутреннее расследование, состава преступления не нашли, зато нескольких хороших парней отозвали из Афганистана и перевели на небоевые должности — ящики на складах считать, или новобранцев дрючить. Зато Алиссон стала чуть ли не иконой леваков, ее определение «Если моджахеды убийцы и экстремисты, то кто тогда наши морские пехотинцы?»[39] — подхватила вся либеральная Америка. Правда, в горячие точки ей путь отныне был заказан.

Но слава требовала подпитки, конкурентки наступали на пятки — и чтобы продолжать оставаться «под прицелом камеры» — надо было «светиться», давать интервью, мелькать на телеэкране, показывать, что ты что-то знаешь — даже если на деле ты ничего не знаешь… Так Алиссон оказалась в революционном Египте.

Ее отношение к исламу и исламской революции — сочетало в себе дремучее невежество и восторженную наивность, свойственную американцам. Толком не зная ничего про шариат, про ваххабизм, про шиизм — Алиссон тем не менее свято верила в некоторые ценности, в которые верили либералы во всему миру. Господь создал всех людей одинаковыми, вне зависимости от вероисповедания и цвета кожи. Все люди изначально хорошие и желают тебе добра. Американцы, войдя в Ирак и Афганистан, совершили преступление и сейчас продолжают его совершать. Американцы должны строго придерживаться правил ведения боевых действий и причинять моджахедам наименьший вред. Надо позволить арабам и другим народам Востока самим определять свою судьбу. Ислам — это религия мира, они убивают нас только потому, что мы пришли и стали убивать их. Джордж Буш — военный преступник, которого надо судить. И все такое…

Самое опасное во всем в этом взрывоопасном коктейле было: «каждый человек желает тебе добра, если не доказал обратного». В России, во всех странах Востока и Африки — отношение к людям было строго противоположное: незнакомого человека всегда опасались, пока он не доказал свое миролюбие. Но что американцы, что европейцы не желали этого понять, не желали понять они и того, что в глазах тех, с кем они имеют дело — они выглядят наивными, восторженными лохами, которых сам Аллах велел облапошить и кинуть. В итоге — они продолжали верить до тех пор, пока не оказывались без кошелька, или того хуже — перед камерой с ножом у горла.

Поскольку сейчас в Египте действовали законы шариата — к журналистам, прилетевшим в страну из Дар аль-Харб приставляли сопровождающих. Они должны были следить за тем, чтобы журналисты, делая свою работу, не оскорбляли чувств верующих, не снимали то, что снимать не следовало (например, забивание женщин камнями), и чтобы правоверные не избили при случае их. Последнее запросто могло случиться: каждый журналист имел при себе трэвел-чеки, наличку, чтобы оплачивать услуги добровольных информаторов, если это потребуется, аппаратуру, порой на десяток тысяч долларов. Наконец, самого журналиста можно было украсть и впоследствии потребовать за него выкуп в миллион долларов. При Мубараке в Египте даже не пытались воровать туристов — служба безопасности защищала туристические маршруты, а лавочники, отельеры, таксисты, проводники помогали ей, понимая, что если не будет туристов — им нечем будет кормить свои семьи. Любое преступление совершается на виду таких вот «маленьких» людей, и такое преступление как похищение человека — невозможно без сочувственной поддержки похитителей большей частью населения. Похищенного надо перевозить, прятать, охранять, а везде соседи, просто люди на улице, и каждому стоит только набрать номер и… Но теперь Египет впервые за долгие десятилетия имел народную власть, власть всеми путями демонстрировала единение с народом, а народ — с властью — вот только есть стало нечего и теперь — чтобы прокормиться людей воровали как ослов. И иностранцев, в последнее время — и своих…

Когда она увидела Исмаила в кабинете министерства информации — сердце ее пропустило несколько ударов сразу, она опустила глаза, чтобы тот ни о чем не догадался. Исмаил был с нее ростом, у него была черные, немного длиннее обычных волосы, оливкового цвета кожа, разрез глаз как у девушки и тонкие, но как потом оказалось — сильные реки. И у него был автомат — Алиссон Моррис на словах была категорическим противником свободного владения оружием, но на деле — просто тащилась от мужиков с оружием, способных навязать свою волю кому угодно. Но главным был кончено сам Исмаил… он выглядел как молодой шейх в каком-то фильме, который она смотрела… про то, как в Саудовской Аравии нашли нефть. Он говорил по-английски и по-русски, раньше был гидом у туристов. На второй день работы — а он ничего не запрещал снимать и постоянно помогал во всяких мелочах, будь то услуги переводчика или бутылка воды — они поехали смотреть пирамиды, и там она впервые смогла к нему прикоснуться… прикинулась, что ей плохо от солнца. На третий день он рассказал ей свою историю: он был из многодетной семьи рыбаков, рыбы не стало из-за туристов и танкеров, которые сбрасывали в море загрязненную воду. Пришлось учить языки и идти гидом. Он не революционер и не исламист, работает здесь только ради того, чтобы прокормить семью, младших братьев и сестер, которых у него пять. Он с ужасом относится к тому, что иногда происходит — что людей забивают камнями, что нет нормальной медицины, что воруют людей — но просит Алиссон понять его и его народ. Его народ беден, темен и дремуч, сейчас тот же Израиль делает все, чтобы очернить Египет и чтобы сюда не ездили туристы, а ездили в сам Израиль, и потому все здесь так плохо. Алиссон расчувствовалась… и сама не поняла, как оказалась в постели и Исмаилом…

А Исмаил в принципе тоже делал свою работу. И имел в отношении глупой американки далеко идущие планы. На самом деле он был отнюдь не сомневающимся, неуверенным молодым человеком, знающим арабскую поэзию и все местные достопримечательности — этой маске он научился, когда работал гидом у русских туристок. У них же он научился, как доставить женщине удовольствие: арабы обычно в этом вопросе очень консервативны и имеют мало опыта, но Исмаил обладал в этом вопросе знаниями на уровне опытного жиголо. После исламской революции — Исмаил вступил в местное отделение Исламского джихада, и хотел было направиться в Афганистан — но местный мулла остановил его. Он сказал, что существуют разные способы вести джихад, и он сможет причинить кяффирам куда больший вред, става такфиром.[40]

Так Исмаила после короткой подготовки послали в Министерство информации, гидом для журналистов. Точнее — для журналисток: в министерстве информации сидели опытные кадры, действовавшие еще при прежней власти, и они отчетливо знали, что делать…

Алиссон была третьей. Глупая курица, еще сохранившая былую красоту. Пустая, как и все американские женщины, думающая, что она что-то знает — хотя на деле она и близко не подошла к норе, не говоря уж о том, чтоб познать ее глубину.[41] Проникшаяся сочувствием, восторженно-глупая, когда речь заходила о свободе. Исмаил знал, что надо говорить, чтобы окончательно покорить ее…

Глупая сука… Что ты знаешь о свободе? Много ли нужно свободы покусанным крысами малолетним детям. умирающим от обезвоживания. Много ли нужно свободы матерям, которые вынуждены продавать малолетних дочерей кяффирам, приехавшим поразвлечься. Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед Пророк Его! Вот то, чего должны придерживаться все! А тем, кто против — удар мечом по шее! Кто вносит раздор, кто призывает мусульман принять иную веру — всех надо убить!